Обретенная - Страница 34

Тут вдруг на меня словно снизошло озарение, и я громко фыркнул, отвлекая Натану и Василису от возни с продуктами. Бож-же! Это чмо, то есть, я хотел сказать, аристократ, не иначе как представлял себя обитателем древнего замка, с поправкой на временной сдвиг, капитаном морского корабля, например, или старинного, не умеющего толком уходить в гипер корабля из статичных «глупых» материалов, который нужно было целиком обслуживать ручками экипажа и дистанционно управляемыми роботами, и не дай бог какую мелочь упустить – всем трындец настанет. А ведь вроде взрослый человек… был. Да ещё из рода, связанного с разработкой передовых технологий для космоса. Вот уж воистину – чужая душа потёмки!

– Папа ржёт над этим твоим Гартом, – «перевела» не сумевшей расшифровать мои эмоции Натане Лисса. Мелкая была совершенно довольна жизнью и явно расслабилась, отрываясь за предыдущие месяцы напряжения и тревог. Одёргивать Васю я не стал. У неё сейчас в голове сплошной позитив: семья наконец-то вся вместе, из школы сбежали, впереди приключения… Ещё хватит поводов испортить настроение, и скоро. – Только не понимаю почему.

– Отряд из преданных слуг-воинов, совместные трапезы с сюзереном во главе стола… Прям рыцарь круглого стола, – обвёл я рукой помещение, старательно не замечая, как у любимой дрогнуло лицо при упоминании убитого супруга. Хотя, судя по скупым эпитетам, которыми женщина чуть украсила короткий рассказ о перипетиях своей жизни на Корне, она его сама с удовольствием грохнула бы ещё раз.

– Нихерасе романтик! – притворно округлила глаза дочь и пихнула маму локтем. – Ма, а он тебе предложение стоя на колене делал?

Я в первый раз в жизни увидел, чтобы человек так стремительно краснел, глядя на меня. Тут я натурально вздрогнул: такой свою женщину я лицезреть решительно не хотел. Виновато-затравленный взгляд, скажем так, по моему скромному мнению, любимой совершенно не шёл. Судя по всему, эмоции сдержать жене не удалось, потому как Вася тоже вздрогнула, как от удара, и со всей дури залепила сама себе ладонью по губам:

– Мам! Прости! Прости, пожалуйста! Я не хотела такое говорить!

Светловолосая красавица только погладила дочь по макушке, явно через силу, и отвернулась. Чёрт! Похоже, придётся применять тяжёлое вооружение. Сделав вытаращившей глаза мелкой знак «а ну, отвернись», я шагнул и решительно притянул к себе Натану, заставляя посмотреть на себя, и без лишних слов… гм, впился ей в губы жадным поцелуем, ненадолго отпуская самоконтроль.

Надо сказать, что этим простым действием я сделал множество открытий: целуется Натана значительно лучше, гм, самой себя в другой версии, правда, заметно менее страстно. Да и формы этого тела несколько отличаются от сильной, спортивной и подтянутой Наты – понятно, в какую сторону. Почувствовал я это сразу, благо женщина была всё в том же платье, что и вчера, лишь дополнила свою экипировку фартуком. М-м-м… Вот теперь покраснение было правильным – румянец на щеках и чуть «поплывший» взгляд… который мгновенно стал острым и жёстким, когда Натана разглядела что-то у меня за спиной. Точнее, кого-то.

– Ва-ау! – прокомментировал Егор от дверей и немедленно подавился словами под бешеным взглядом сестры.

– А… мы… вернёмся через десять минут! – скороговоркой выпалила дочь, выталкивая тормознувшего брата в дверной проём… мимо стоящей с хмурым видом Наты. – Нам там надо… одно дело!

М-мать… Сам же себе зарок дал не предпринимать ничего такого, пока всё не уляжется хотя бы частично! Какое счастье, что моя жена – псионик, аналогичная сцена с неодарёнными женщинами привела бы, как минимум, к оплеухе и долгому оправдыванию, но всё равно осадочек остался бы. А тут наверняка девушка расшифровала эмоции своей… гм, второй половины и мои и поняла, зачем я это сделал. Впрочем, нарваться на пощёчину можно было и сейчас – достаточно просто полезть с поцелуями к темноволосой с красной прядкой версии жены. Потому что одно дело – понять, а другое дело – принять. Так что я просто отошёл на равное от обеих расстояние и прислонился к стене.

Красноголовая, помедлив, сделала шаг в трапезный зал, позволяя дверям за спиной закрыться. Всё так же в молчании, всё так же тяжело глядя на ту, кто была ей ближе, чем сестра. Натана на Нату смотрела с откровенным вызовом. Минуту я молчал, но потом, видя, что ситуация не меняется, с нажимом произнёс, вкладывая в слова всю уверенность, которую испытывал:

– Я не буду выбирать. Не могу и не собираюсь. И ты это знаешь.

Женщина и девушка одновременно посмотрели на меня… и синхронно выдохнули.

– Я просто никак поверить не могу, что вот это… вот она – бывшая часть меня.

– Это ты – часть меня, – немедленно отозвалась Натана, демонстративно поворачиваясь к кухонному столу и плите. Хуже от этого её слышно не стало: акустика в помещениях имперских судов была великолепной, уж не знаю, как этого добились проектировщики, хоть концерты давай, и при этом никакого эха и абсолютная тишина в объёмах катера даже рядом, через переборку. – Ум-то мне достался! Кстати, имей в виду, Миш, что обратная операция с возвращением полушарий мозга под одну крышу, так сказать, эту крышу с гарантией снесёт, и безвозвратно. Слишком долго мы… были порознь – это я тебе как медик говорю. Можно сказать, ты видишь терминальное проявление шизофрении – раздвоение личности… и одновременно самый радикальный способ лечения. Была одна Ната, стало две.

– Была у меня одна Ната, теперь у меня две тебя… вас, – поправил я её. – Имей…те в виду – на иной исход я не согласен.